Это – вопрос, обращенный выпускником Конкордии Джейсоном Батлером (доктор философии 14) в статье, относительно недавно опубликованной Искусствами в Психотерапии.в течении американского и британского изучения он нашёл, что терапии и противоречивые требования образования в классе смогут вызвать эмоциональное напряжение и беспорядок среди студентов в других профессиях и терапии драмы, используя драматическое распоряжение.Его заключение?
Использование личного материала должно быть лучше узнано, чтобы обезопасисть обоих студентов и преподавателей.«Обучая терапевтов, в особенности используя основанные на опыте методы, вещи смогут стать расплывчатыми», отмечает Батлер.
«Преподаватели частенько берут для предоставленного, что выполнение ролевых игр или других распоряжений в классе имеется достаточно мягкими действиями. Но это изучение показывает, что материал может найти отклик у студентов сложными способами, каковые частенько запрещают их изучение и развитие».Изучение дворецкого предлагает восемь рекомендаций для улучшения практики образования терапии драмы.Они включают увеличенную прозрачность между учителями и студентами; более ясная политика в отношении применения эмоционального материала в классе; рекомендации для оценки и оценки эмоциональной работы; и дискуссии в профессиях об этических и педагогических методах.
«Эти результаты показывают нам в в направлении создания лучших педагогических систем и подходов, чтобы увеличить студенческий опыт и научить более действенных терапевтов».Воздействие саморегуляцииВ изучении студенты заявили, что их попросили включить персональный материал в их назначения с протестом, что они избегают чего-либо подавляющего.Ожидание саморегуляции без четких рекомендаций для оценки, что было соответствующим созданным напряжением и неуверенностью.
Кое-какие студенты также нашли переход от фальшивой терапии до обучения резкого, вследствие того что это покинуло эмоциональные действия не достаточно обращенными или решенными. Другие испытали неуверенность по поводу того, как или если их эмоциональное участие будет классифицировано.
К примеру, в обучающей демонстрации преподаватель имел возможность бы попросить, чтобы студент принял роль выжившего по окончании травмы, не зная, что у них имеется прямой опыт как таковой. Студент может чувствовать себя обязанным сотрудничать с вероятно вредным материалом в несоответствующем урегулировании из-за давления и потенциала класса для оценки.Дворецкий стремителен, чтобы указать, что влияние не неприятность, как бы то ни было.«Эмоциональное обязательство вероятно превосходным инструментом для облегчения изучения», отмечает он.
«Изучение показало, что терапевты, каковые больше знают об их собственном эмоциональном опыте, лучше снабжены, чтобы трудиться с эмоциональными событиями их клиентов. Неприятность тут пребывает в том, чтобы направить то влияние серьёзным и прозрачным способом».
Лучшие совокупности и педагогические подходыДворецкий совершил интервью и фокус-группы со студентами и преподавателями в трех программах обучения терапии драмы в Северной Америке и Соединенном Королевстве.
Эти были сортированы в темы и закодированы индуктивно, чтобы организовать огромную картину или экспериментальную модель студенческого опыта эмоционального участия в классе.Та модель показала, что студенты борются с ожиданиями достаточно соответствующего уровня обязательства.
Это частенько ведет к сильным эмоциональным ответам в классе, каковые со своей стороны приводят к негативным последствиям. Кое-какие студенты уезжают или терпят неудачу из программы; рекомендуется, чтобы все искали терапию.
Для Дворецкого результаты предполагают, что более прозрачная коммуникация требуется между учителями и студентами.«Без понимания процессов в действии мы не в состоянии извлечь пользу из преимуществ, каковые прибывают от этих подходов до изучения».