Способно ли Министерство культуры регулировать межнациональные дела в Дагестане?
После того как Министерство регионального развития умерло , национальный вопрос передали Министерству культуры. Потому урегулирование межнациональных и межконфессиональных отношений называлось ранее одной из главных задач Минрегиона, с которой он, “наверняка,” не совладал. Сможет ли Минкульт выполнить эти задачки?
И в чем состоит опасность передачи государственных вопросов культурному министерству, когда речь входит о Кавказе, а именно о Дагестане? Об этом Кавказской политике поведал научный сотрудник Института Гайдара Константин Казенин.
– На данный момент, после расформирования Минрегиона, межнациональными отношениями будет заниматься Министерство культуры. Может ли, по вашему точке зрения, Минкульт совладать с таковой задачей?
– На Кавказе определенно не вполне. В силу того, что те неприятности, которые актуальны для национальной политики на Северном Кавказе, это далеко не только неприятности культуры.
Это неприятности внутренних миграций, это неприятности муниципальных границ.
Кроме новых распрей, это ветхие болевые точки, которые связаны с последствиями сталинской депортации народов. Это земельные конфликты.
А вдруг этими делами будет заниматься Министерство культуры, то ясно, что оно, в силу собственных компетенций, больше будет ограничиваться развитием гуманитарной составляющей, которая связана с языками, с народной музыкой.
Это все отлично, и пускай это развивается. Но у нас и до этого решения (о передаче национальной проблематики Министерству культуры прим.ред.) была такая тенденция что неприятности межнациональных отношений сужаются до этнокультурного заповедника.
И эта тенденция наблюдается не первое десятилетие.
– К примеру, довольно часто показывают, что В бывших советских республиках показалась такая каста опытные русские. Люди, которые участвуют как представители русских национальных перемещений в различных конгрессах, грантовых программах, поддерживаемых бывшими советскими странами.
Они как бы монополизируют право воображать в том месте русский этнос.
И я подозреваю, что в случае если у нас в Российской Федерации национальная проблематика будет делана выводы до культурной, это будет смотреться приблизительно так же.
Будет узкий круг грантополучателей, которые связаны с культурными и языковыми программами.
И на здоровье, этим всем нужно заниматься.
Но будут ли эти люди реально воображать всех собственных соплеменников? Будут ли они реально воображать, к примеру, те села в регионах Северного Кавказа, которые вовлечены в конфликты, которые связаны с почвой, которые связаны с муниципальными границами? Притом что, к сожалению, эти конфликты весьма легко могут быть трансформированы и наполнены межэтническим содержанием.
– Компонент полевой работы, конечно, всегда был не сильный. А полевая работа это не просто ездить по весям и городам и что-то в том месте мониторить. Полевая работа это в первую очередь обнаружение фаворитов сообществ, среди них и фаворитов неформальных. Людей на местах, вовлеченных в те проблемные обстановки, которыми занимается национальная политика.
Работа с этими людьми по большей части не велась. Мы сейчас разговариваем в Махачкале.
Тут рядом, даже в городской черте, имеется поселки, вовлеченные в противостояние , которое связано с почвой.
В том месте живут пару десятков тысяч людей. В том месте имеется собственные фавориты. Честно говоря, я не знаю, делают ли сейчас госслужащие какого-либо уровня попытки с ними трудиться.
– Такое сотрудничество было. Со всем вторым сложнее.
Тут принципиально важно выделить, что сотрудничество не свидетельствует абсолютного поощрения. Вправду, люди, являющиеся местными фаворитами, публичные фигуры местного уровня, которые выступают от имени какого-то сообщества, этноса, сельской общины они, с позиций государственныхы служащих, где-то перегибают палку.
Возможно, время от времени они действуют на грани фола.
Но вовлечение их в диалог не свидетельствует абсолютное принятие всего того, что они делают. Но в то время как они выясняются на обочине национальной политики, а их замещают, простите, какие-то плясуны, это несерьезно.
Пускай те, кто ведает культурой, занимаются своим почетным делом. Но имеется неприятности, которые не связаны, по крайней мере, не исчерпываются культурным компонентом.
– Тут имеется попытки диалога различных групп народа между собой. Тут в самых различных конфликтных обстановках имеется попытки противостоящих групп договариваться. А что касается диалога с региональной властью я бы не заявил, что он носит системный темперамент.
– Сейчас работа по налаживанию диалога по конфликтным обстановкам изъята из публичной сферы.
Возможно, что-то и делается, но не публично.
Была и вторая крайность.
В конце нулевых кое-какие влиятельные госслужащие делали самопиар из того, что постоянно куда-то выезжали делать маслихат, либо создавали новые форматы какого-то диалога.
Это не всегда давало результат, я согласен.
Но не нужно кидаться в другую крайность, которая тоже видится не совсем конструктивной.