Российский кинематография пережила много глав. Вместе с этим, что страно, до совершеннолетия она доросла без помощи других, а под сторожевую опеку попала в расцвете лет.
Случилось это сначала 30-х годов прошедшего века, когда на кино кинули ветхого коммуниста Бориса Шумяцкого.
Этот прожектер так дастал собственных подопечных, в особенности Эйзенштейна, что не достаточно кто пожалел о его следующем расстреле и аресте, не глядя на то, что расправились с ним за надуманные, а не истинные прегрешения. Пожалели только тогда, когда познакомились с новым назначенцем, чекистом Семеном Дукельским, имевшим милое обыкновение вызывать подчиненных в два часа ночи и заместо заходите сказать введите. Но Дукельский недолго протирал галифе на собственном месте и был заменен служивым должностным лицом Иваном Большаковым, что умел угадывать жажды владельца и пробдел на должности фактически до того времени, когда того извлекли из мавзолея и закопали как рядового смертного.
Синематограф же дали под надзор бывшему комсомольскому деятелю Александру Михайлову, в один раз назвавшему культуру культуркой и прозванного министром культурки. Про него гласили – не бойся министра культуры, а бойся культуры министра.
Его поменяла экс-ткачиха Екатерина 3-я Фурцева, взбалмошная, не глядя на то, что не стервозная полубаба-полудама.
После нее кино снова сделали отдельным ведомством и посадили на него газетчика Александра Романова, честно вычислявшего, что кинофильм Знакомьтесь, Балуев лучше Восьми с половиной Феллини. Последующим назначенцем стал партийный функционер Филипп Ермаш, что в принципе знал отличие меж Тарковским и, скажем, Гостевым, но задвигал первого и продвигал второго. Ермаш должен был покинуть нагретое кресло после известного революционного V съезда кинематографистов, уступив его заведующему сектором ЦК КПСС Александру Камшалову, что не много что означал в сопоставлении с победителем киноперестройки Элемом Климовым и через некоторое время сошел на нет.
Последовал период безначалия, но незанятое руководящее место в Русской Федерации свободным не бывает, и во главе Госкино был единственный в российскей истории глава с синематографическим образованием, редактор и киновед Армен Медведев, что не мешал кинематографистам жить в естественной конкурентноспособной среде и был уволен только с подачи очень очень возвысившегося Никиты Михалкова. Тому, но, не удалось совершить на освободившийся пост собственного человека, и его занял опытный управленец Александр Голутва, ранее прошлый директором Ленфильма, что растерял самостоятельность после того, как Госкино в следствии очередной реформы снова сделали департаментом Минкульта, возглавленного самым сладкоречивым министром культуры Мишей Швыдким.
Относительно с ним два следующих министра, Александр Александр и Соколов Авдеев, смотрелись бледновато.
Тем временем несменяемый глава Альянса кинематографистов достучался до самого верха, и на культуру кинули сегодняшнего министра Владимира Мединского, человека с лицом комсомольского активиста, идеологизированного, как Шумяцкий, разбирающегося в кино, как Романов, и упертого, как Дукельский. Смотря в рот посаженному папе, новый киноначальник здесь же схватил его прожектерскую идею навязать школам курс 100 наилучших кинофильмов, закончившуюся, как и следовало ждать, составлением списка, равносильный которому может быть было просто найти средством Yandex’а.
Позже министр испытал глас, выдав что-то в дальнем прошедшем не слыханное: Мы думаем, что от имени народа можем сказать… Высказавшись так о народе как о безголосом и недееспособном субъекте, он принялся искоренять крамолу, уличая кинематографистов в порнухи (отказ в прокатном удостоверении Клипу Майи Милош) и фальсификации истории (знаковые случаи с проектом Александра Миндадзе Дорогой Ганс, дорогой Петр и отказывая в прокатном удостоверении кинофильму Хусейна Эркенова Приказано запамятовать), другими словами вводя отмененную Конституцией цензуру. Попутно в интервью главному редактору Культуры министр неоспоримо согласился с тем, что интеллигенция гадит (народу и стране. – НИ), а позже оправдал деяния против гнилостной прослойки общества девизом Русская Федерация перенасыщена гуманитариями.
А так как более весомым в культуре для министра есть кино, выдержанное в духе его своей анекдотической идеологии с центральным парттезисом Русская Федерация – не Европа, не страно, что повышенное внимание он уделил единственному в стране вузу киноискусства (НИИКу) и Музею кино, сделанному киноведом с мировым именованием Наумом Клейманом. НИИК под выдуманным предлогом был передан в подчинение переименованному в институт ВГИКу, что на четверть уменьшил число ставок, перевел часть служащих на полставки и поставил институт в положение оборонного предприятия, запретив работникам без разрешения покидать рабочее (в реальности необорудованное) место. А на данный момент министерство – по слухам, чтоб устроить дом приемов, – отбирает у НИИКа строение в Дегтярном, которое он занимает с момента основания, и оставляет его на произвол ВГИКа, опять ставшего киношколой и преднамеренного переселить научный институт в не применимый для научной работы учебный корпус, свести до отдела и негромко прикрыть, так как ему институт совершенно не нужен.
С Музеем кино поступили и того несложнее – без конкурса и без согласования с коллективом поставили нового директора, не имеющего опыта профильной работы, но уже начавшего увольнять служащих и самовольно перекраивать планы мероприятий.
Внимая голосам доведенных до отчаяния ученых, правление кинокритиков и Гильдии киноведов распространило письмо, где впервой в истории Рф высказывает общественное недоверие министру культуры и просит возвратить НИИКу независящий отвлечённый статус, а в Музее кино совершить официальный конкурс на пост директора с гласным дискуссией программ кандидатов.
А что все-таки министр Мединский?
Трясется за место, готовит запасную площадку или, подобно крыловскому коту, слушает да ест российского культуру? Не имеет значения.
Значимо только то, что задумываются те, кто посадил его на это место.