С своей новейшей книжке История Франции от тени к свету (L’Histoire de France de l’ombre à la lumière) историк Димитрий Казали гласит о тех сторонах истории, которые французы больше не изучают в школе. Кроме этого, он гласит о французском триколоре и том, как его присвоил для себя Государственный фронт, и вприбавок проводит сопоставление меж патриотизмом французов в одна тыща девятьсот четырнадцать году и тем, что мы лицезреем на данный момент. Противные правды…
Дать жизнь за отчизну
Выросшие в воздухе вещественного благополучия новые поколения просто не могут понять, как может быть дать жизнь за отчизну. Дух самопожертвования, чувство долга и честь – все эти ценности нужно поставить в контекст той эпохи, не навешивая современные ярлычки на нравственные представления протцов. Это был мир с другими сокровищами, мир, где война всегда была кое-где неподалеку.
Да, 1-ая глобальная стала большой мясорубкой (мы не утомимся об этом говорить), но у нее были и другие стороны, которые поборники политкорректности оттесняют в тень.
Патриотизм был неотъемлемым элементом склада ума людей, передавался из поколение в поколение и крепко вбивался в головы в школах. Церковь на рубеже веков тоже играла в этом узнаваемый роль, для нее огромное значение имели дисциплины и понятия подчинения.
Кроме этого, стоит напомнить, что погибель в те времена была обычным делом: экзекуции были обычным делом и все еще проводились в общественных местах. Толпы людей планировали, чтоб насладиться зрелищем. Схожая практика была впредь до одна тыща девятьсот 30 девять года, когда на нее, в конце концов, наложили запрет.
Кроме этого, тогда еще никто не подозревал о существовании синдрома посттравматического стресса, что, как нам на данный момент понятно, в той или другой степени возникает у каждого бойца.
Во время с одна тыща девятьсот четырнадцать по одна тыща девятьсот восемнадцать год 600 воинов был казнены как пример для других. Да, кое-какие из их взаправду были осуждены несправедливо, а армейские суды допускали некорректности, в силу того, что их основной целью было заткнуть рты обиженным, раздавить все ростки мятежа.
Но были в числе осужденных и истинные правонарушители и шпионы. Открывать на данный момент их армейские дела было бы реальным вздором (к тому же многие из папок безлюдны или же вообщем пропали). Кроме этого, разве может быть делать выводы прошедшее по меркам российских современных сокровищ? Еще с стародавних времен вояки принимают военное правосудие как необходимое средство поддержания дисциплины.
Рассказы фронтовиков отражают эту традицию. Это плохо, но…, – потому так они обычно обрисовывают расстрелы.
Хоть какой, кто указывает пояснице неприятелю, считается трусом, и для вояки нет более страшного позора, чем бегство с поля боя.
Исчезновение храбрецов
Последние несколько лет у нас чрезвычайно инициативно вспоминают о Первой мировой: выходят все новые и новые книжки, воспоминания, художественные и документальные киноленты. Сразу с этим французская интеллигенция испытывает нескрываемое презрение к величавым французским генералам, чего совершенно нельзя сказать о вторых странах.
Эти суждения обычно несправедливы и неумеренно гипертрофированы. Так, например, на маршала Фоша посыпались шишки за то, что тот не смог предвидеть роль авиации, не глядя на то, что такая позиция совершенно логична с позиций техвозможностей той эпохи. Личность Фоша, что был в светской Франции с ее открытым антиклерикальным настроем ревностным католиком, указывает, что Республика в неких случаях может пойти против собственных убеждений, чтоб поставить на высокие посты самых компетентных людей.
Фош, может быть, был, самым пользующимся популярностью французом с одна тыща девятьсот восемнадцать года до конца жизни во 2-ой половине 20-ых годов XX века, но на данный момент о нем совершенно запамятовали во всех школьных книгах. Эти пособия уделяют целые странички геноциду армян одна тыща девятьсот семнадцать года, работам германского живописца-экспрессиониста Отто Дикса и битве при Вердене, но не молвят ни слова о маршале Петене. Это реальный педагогический вздор, так как как может быть объяснить приход маршала к власти в первой половине 40-ых годов XX века, даже не упомянув о его нимбе храбреца Первой мировой?
Как объяснить ученикам предпосылки трансформации дела общественного представления к Петену с одна тыща девятьсот 40 по одна тыща девятьсот 40 четыре год, когда его непопулярность и верно выраженный антисемитизм перевоплотили бывшего храбреца в предателя отчизны?
Последние 30 лет о некогда сверкающих храбрецах Первой мировой старательно запамятывают. На данный момент процесс героизации касается только легкого фронтовика, которого вычисляют основной жертвой войны. Страдающий вояка подменил собой победоносного генерала, которого прославляли еще с римских времен.
Неминуемым следствием этого процесса становится тот факт, что солдат-жертва больше не есть гражданином-патриотом в изначальном смысле этого слова, что замечательно отражен в этом стихе Горация: Сладостно и почетно погибнуть за отчизну. В одна тыща девятьсот тринадцать году Шарль Пеги тоже поднял данную тему, которая еще имела особое значение для воинов: Отрадны те, кто дали жизнь за родную почву…
Создатель – историк, создатель более чем 30 исторических работ.
Похожие записи:
- Витасу угрожает наказание за оскорбление милицейских
- Facebook закрывает личный сервис электронной почты