20 восемь октября одна тыща восемьсот восемьдесят 6 года в Нью-Йорке, на полуострове называющиеся Бедлоу-Айленд, в 3-х километрах на юго-запад от южной оконечности Манхэттена, в торжественной обстановке, в присутствии многомилионной толпы южноамериканский президент Гровер Кливленд открыл скульптуру Свободы, подаренную Францией к столетнему юбилею принятия Вторым Континентальным конгрессом (Филадельфия, четыре июля одна тыща семьсот 70 6 г.) Декларацию независимости. Этим актом английские колонии в Северной Америке объявляли свою независимость от Великобритании.
Французский презент, вправду, на 10 лет запоздал к юбилейным торжествам, но сокровище его от этого не стала меньше. Сначало нареченная как Свобода, озаряющая Мир, статуя, по плану создателя, должна была, величаво возвышаясь над Нью-Йоркским причалом и держа в руке факел, приветствовать людей, прибывающих из всех уголков земного шара. На самом деле же памятник, делая предназначенные ему функции, фактически стал некоторым мировым знаком воли, знаком рвения к освобождению людей от обретения и кандалов рабства ими особой формы свободы свободы личности, свободы выбора человеком собственного актуального пути, чего, к огорчению, до сего времени лишены жители большинства стран планетки.1В то время как французский учёный и публичный деятель, гневный поборник отмены рабства Эдуар Рене Лефевр де Лабулэ (1811 1883) занес предложение собственному правительству сделать свободолюбивому южноамериканскому народу такой презент, ему и в голову не имело способности прийти, что этот презент станет мировым знаком демократии и свободы.
На данный момент это самая популярная статуя в мире. Кроме этого, это наибольший памятник в истории 46-метровая женская фигура на 56-метровом пьедестале.
Леди Свобода так лаского называют эту скульптуру америкосы. Statue of Liberty. Леди Ли.
А Бедлоу-Айленд на данный момент носит имя Острова Свободы.Леди наряжена в тогу символ республик Старенькой Греции и Рима. В левой руке она держит скрижаль Книжку Законов, а в правой факел, символ Просвещения.
Ногами леди попирает порванные цепи символ деспотии. Надпись на скрижали складывается из 4 букв на римских и латинице цифр JULY IV MDCCLXXVI. Читается это так: четыре июля одна тыща семьсот 70 6 дата принятия Декларации независимости США.За два года ранее в Вашингтоне был открыт памятник в честь Первого аммериканского президента Джорджа Вашингтона.
Мраморный обелиск высотой 100 шестьдесят девять м разместился меж Белоснежным Капитолием и домом. Для собственного времени это было самое высочайшее сооружение в мире. Но одно дело обелиск, и 2-ое женская фигура, поднятая на 100-метровую высоту. Здесь нужно было совершенно другое архитектурное и конструктивное ответ.
Заказ на его строительство был передан в руки известного французского архитектора Фредерика Огюста Бартольди (18341904).Создание Статуи Свободы было заказано Бартольди не просто так. В то время как шла подготовка к открытию Суэцкого канала в одна тыща восемьсот шестьдесят девять г., вместе с другими проектами (например, постройкой театра оперы и балета в Каире) рассматривалось его предложение установить схожую статую на входе в канал у Порт-Саида.
Правитель Египта Исмаил-Паша отказался тогда от реализации этого проекта из-за его накладности. Вправду, театр оперы и балета в Каире все таки был выстроен, и в одна тыща восемьсот 70 один г. в нем свершилась премьера написанной по особенному заказу оперы Дж.
Верди Аида. Но в базе идеи конструктивного ответа Скульптуры Свободы фактически лежит тот проект, что Бартольди предлагал выполнить в Порт-Саиде.Янки Бартольди был уже известен. Из 30 5 его скульптур, находящихся в мире, три были сделаны в Соединенных Штатах еще до Скульптуры Свободы: Фигуры 4 трубящих ангелов в церкви в Бостоне (1874), статуя генерала Лафайета в Нью-Йорке (1876) и Фонтан Капитолия в Вашингтоне (1878).Но в случае если немножко поглядеть в прошедшее, то может быть выяснить, что история известной скульптуры начинается еще ранее в июне одна тыща восемьсот 40 четыре года, когда два превосходных инженера Эмиль Нугье и Морис Кехлин занесли предложение уже известному тогда профессионалу по строительству стальных сооружений Гюставу Эйфелю проект сотворения 300-метровой стальной башни.
И не глядя на то, что Эйфель не имел ни мельчайшего представления, кому может понадобиться схожее строение, что-то все-же подтолкнуло его купить проект у инженеров. И интуиция его не подвела. В то время как Фредерику Бартольди потребовалась помощь профессионала для ответа конструктивных вопросов, он обратился к Эйфелю. Проект громоздкой железной опоры как раз и выполнил Морис Кехлин, помощник Эйфеля.Спустя год, после того, как Скульптура Свободы была празднично открыта, Гюстав Эйфель участвовал в конкурсе на постройку сооружения в честь столетнего юбилея Французской революции одна тыща семьсот восемьдесят девять года и к открытию в Париже во 2-ой половине 80-ых годов XIX века Глобальной выставки.
Он одолел конкурс. Именно тогда он и нашел в памяти о предложении собственных ассистентов, изготовленном 40 годов назад.Свободные жители Нового Света, вроде бы возвращая свой долг перед французами, подарили Парижу уменьшенную копию ставшую уже обширно известной Леди Ли. Признательные парижане установили ее у моста Гренелль, став первыми, естественно, после ньюйоркцев, обладателями Свободы и знака Демократии.2Одной из самых непростых задач, которые было необходимо решать архитектору Фредерику Бартольди, был выбор натурщицы. Разумеется, он не имел способности и представить для себя, что вид этой скульптуры будет когда-либо обессмертен воплощенным в ней знаком Свободы, и, но, проблема представлялась принципиальной: уж больно потрясающим был план.
Но, в принципе, какие вообщем могут показаться проблемы у архитектора с выбором натурщицы в Париже, слывущем в десятнадцатом веке столицей искусств?! Как ни особенно, но отдал предпочтение Бартольди не просто прелестной и умной даме.
Он пригласил к для себя в студию одну из самых богатых дам не только лишь во Франции, да и в мире Изабеллу Бойер, наследницу и вдову всего капитала мирового короля швейных машинок Исаака Зингера.То, что швейную машинку изобрел иудей, нет ничего необыкновенного. В случае если и был в десятнадцатом веке некий механизм, без которого не имела способности обойтись ни одна иудейская семья, так это была швейная машинка. Профессия портного была самой пользующейся популярностью посреди иудейских иммигрантов в Соединенных Штатах. Не просто так в центре Нью-Йорка стоит памятник иудейскому портному мужчине с видом религиозного иудея, сидячим за швейной машинкой.
И это была машинка компании Зингер.Посреди XIX века все известные модели швейных машинок были массивными и неловкими в использовании. Зингер решил усовершенствовать их механизм и в базу собственного варианта положил конструкцию янки Орсона Фелпса, которая была меньше и несложнее в устройстве.
Да и у нее был недочёт: нити запутывались в игле-челноке. 10 дней на раздумывание, и все недочёты были устранены. Челнок расположился горизонтально, и нить закончила запутываться. Показалась ножка держатель иглы, и вышло делать неизменный шов.
Показался столик доска для ткани. И в конце концов, показалась ножная педаль для привода, что позволило человеку трудиться над тканью 2-мя руками. Запатентовав эти собственные находки, Исаак Зингер обеспечивал для себя место в последовательности американских миллионеров, так как слово Зингер на длительные десятилетия стало синонимом швейной машинки. В первой половине 50-ых годов девятнадцатого века у Зингера уже была компания, которая всего спустя семь лет производила более 3-х тыщ швейных машинок в год.
В одна тыща восемьсот 70 5 году их уже было выпущено более двести тыщ.
Снаружи Исаак Зингер совершенно не соответствовал сложившемуся стереотипу кабинетного ученого- изобретателя, такого рафинированного интеллигента, проводящего деньки за рабочим столом.
Это был весёлый гигант двухметрового роста страстный любитель и авантюрист обратного пола наилучший компаньон портних всего населения земли. У него было 6 ребёнка и официальных 20 три жён. Свою судьбу с последней супругой, Изабеллой, он связал, когда ему было уже 50 два года.
Жена была молодее его на 30 лет, и с ней он сделал последние двенадцать лет судьбе в главном в Европе. Изабелла принесла ему еще 2-ух малышей, а в то время как после его погибели завершились все дела с оформлением покинутого Исааком наследия, стало понятно, что в руках у молодой вдовы четырнадцать миллионов тогдашних баксов.Изабелла Бойер пережила жена фактически на 30 лет, прославилась благотворительными акциями и успела еще два раза побывать замужем. Она не очень стремилась к известности, и имя ее так и не сохранилось бы в истории, как остаются безымянными архитекторов величавых и натурщицы живописцев, если б она не была вдовой 1-го из самых знаменитостей XIX века Исаака Зингера.3Согласно взаимной договоренности французская сторона взяла на себя обязанность сделать скульптуру и установить ее в Соединенных Штатах, а США выстроить пьедестал.
Нехватка средств ощущалась по обе стороны океана. Во Франции благотворительные пожертвования наровне с различными лотереей и увеселительными мероприятиями разрешили собрать 2,25 млн франков. В Соединённых Штатах для сбора средств устраивались художественные выставки, аукционы, боксерские битвы, давались театральные представления и благотворительные концерты, но дело все равно продвигалось копотливо. Не давали подабающего достигнутого результата и публикующиеся призывы к бизнесменам заносить средства в хочет сделанный фонд.
Проектирование пьедестала управлял видный южноамериканский конструктор Ричард Моррис Хант, один из числа тех, кто в десятнадцатом веке определял, в каком направлении будет развиваться глобальная архитектура. Проект уже готовься , а средств для закладки фундамента под будущую скульптуру в достаточном количестве еще не было. Тогда и в дело вступил газетный магнат Джозеф Пулитцер.Жизнь Джозефа Пулитцера еще один пример огромного вклада иудеев в создание современной городской цивилизации. На этот раз дело касается средств массовой информации.Выходец из эмигрантской семьи венгерских иудеев, Пулитцер (1847 1911) начал собственную жизнь в Соединенных Штатах с участия в Гражданской войне.
В то время как он поступил на работу репортером в германоязычную газету города Сент-Луис (штат Миссури), ему был двадцать один год, но уже спустя три года он купил акции этой газеты, стал ее главным редактором и занялся преобразованием модели издания. Одно из важных новшеств Пулитцера проведение постоянных газетных кампаний по разным предлогам с кричащими заголовками и политическими разоблачениями. Эти кампании приковывали внимание читателей, поднимали тираж газеты и приносили солидный доход издателю.
Его журналисты деятельно занимались поиском сенсационных материалов и отличались громадной оперативностью в их публикации. Помимо этого, Дж.Пулитцер получал, чтобы в статьях постоянно присутствовало сочувствие бедным людям и дискриминируемым слоям общества. Это снабжало газетам особенную популярность у беднейших слоев американского общества.С первых же дней собственной издательской деятельности Пулитцер начал проводить в судьбу политику слияния газет в один газетный концерн, подчиненный единой идее.
Он приобретал ценные бумаги одной газеты, чтобы купить акции второй, более важной и влиятельной. Добившись слияния двух-трех газет в одно издание и достигнув денежного успеха, он вкладывал деньги в очередной проект. Закончилось все тем, что, перебравшись в Нью-Йорк, он приобрел газету The New York World, тираж которой скоро достиг триста тысяч экземпляров, а доход от нее начал приносить ему до полумиллиона долларов в год.
К одна тысяча восемьсот восемьдесят семь г. в руках Дж.Пулитцера уже была целая газетная империя, денежный успех которой полностью зависел от газетного мастерства и инноваций хозяина. Именно он выработал внешний вид газет, сохранившийся в общем до наших дней.Публикации его газет в основном носили открыто скандальный темперамент.
Джозеф Пулитцер, как и другие газетные магнаты, к примеру, Уильям Херст, стали использовать новые методы увеличения уровня популярности собственных изданий. Тиражи их газет удачно раскупались не только благодаря своевременному освещению любопытных фактов (прежде всего, сенсаций), но и благодаря особенной манере их подачи, ориентированной не столько на освещение точных событий, сколько на пробуждение эмоций. Газеты Пулитцера были дешёвы по цене, печатались на недорогой, желтоватого оттенка газетной бумаге и носили, значительно чаще, открыто развлекательный темперамент. В газетах превалировали сексуальная тематика, освещение скандалов, правонарушений, насилия.
Цвет бумаги и выяснил неспециализированное наименование такого рода газетной продукции желтая пресса.В то время как появилась новая идея создания в Нью-Йорке Статуи Свободы, Джозеф Пулитцер стал одним из самых ярых ее приверженцев. Потому, что государство отказалось финансировать проект, к его осуществлению был привлечен личный капитал. Газеты Пулитцера создали около создаваемой статуи особенный романтический ореол и стали громить в собственных газетах всех: политиков за отказ от субсидий, богачей за то, что не дают денег, обывателей за равнодушие.
Он же и внес предложение еще один проект сбора денег. Он заявил конкурс на лучший текст надписи, что должен был быть выбит на постаменте статуи. Все поступившие предложения он разместил в собственных газетах. Но тот, кто захочет учавствовать в голосовании при выборе добрейшего варианта текста, обязан отправить в Фонд создания статуи благотворительный взнос.
Достаточно было послать один американский доллар. План сработал. Нужная сумма была собрана.К концу судьбы состояние Джозефа Пулитцера составляло двадцать миллионов долларов три млрд по сегодняшнему курсу. Еще в одна тысяча девятьсот четыре году Пулитцер составил завещание, в котором жертвовал два миллиона долларов Колумбийскому университету.
Три четверти этих денег предназначались на создание высшей Школы журналистики, а оставшаяся сумма на премии для американских журналистов. Предполагалось, что четыре премии будут вручены за успехи в области журналистики, четыре за удачи в области драмы и литературы, еще четыре были плавающими их должны были присуждать за успехи в гуманитарной области и еще одну за вклад в образование.
Колумбийская Школа журналистики была основана в одна тысяча девятьсот двенадцать году, через год после смерти Пулитцера, а премию его имени стали вручать каждый год, начиная с одна тысяча девятьсот семнадцать года. Всего присуждается двадцать пять премий в год. Лауреаты приобретают по десять тысяч долларов.
Очень отмечается номинация За служение обществу.Как мы понимаем, Джозеф Пулитцер был родоначальником желтой прессы, о которой мы сейчас говорим с некоторым оттенком презрительности. Но мы не должны забывать, что именно желтая пресса стала первым знаком по происхождению того, что мы сейчас именуем массовой культурой. Вдобавок мы должны быть признательны ему за то, что, благодаря его конкурсу на добрейшую подпись к постаменту Статуи Свободы, было увековечено еще одно красивое имя в иудейской истории американской поэтессы иудейского происхождения Эммы Лазарус, победительницы этого конкурса.4В одном из парков в центре Манхэттена стоит маленькая стела с медной пластиной в центре. На платине выгравировано: В честь Эммы Лазарус, поэта-патриота, автора сонета Новый Колосс, начертанного на статуе Свободы.
Речь заходит как раз о том самом сонете The New Colossus, с которым Эмма собрала громаднейшее количество голосов американцев, вычислявших, что именно этот текст и обязан пребывать на пьедестале возводимой статуи. Но по какой причине создатель назвала собственный сонет поэтому так Новый Колосс?И в истории, и в мастерстве под словом колосс в большинстве случаев знают одно из Семи чудес света Колосса Родосского. Эта огромная, 36-метровая статуя древнегреческого всевышнего Солнца Гелиоса стояла в портовом городе Родосе на одноименном острове в Эгейском море. Что вынудило Эмму Лазарис сопоставить два монумента из истории Старой Греции даму в тоге со сводом законов в руке и стройного парня в виде всевышнего Солнца?
Что она отыскала неспециализированного между ними? Огромные размеры? А ведь ей был значительно ближе образ Свободы, воплощенный французским художником Эженом Делакруа в картине, созданной по мотивам революции одна тысяча восемьсот тридцать года, закончившей режим монархии Бурбонов.И вправду, чем не соратницей Леди Ли имела возможность бы быть Марианна национальный знак Франции, женщина во фригийском колпаке и с обнаженной грудью. Не ее ли символическую фигуру изобразил Эжен Делакруа на своем полотне Свобода на баррикадах?
Фригийский колпак колпак красного цвета со свисающим вперед верхом, головной убор, перенятый у обитателей старой Фригии страны в Малой Азии. В римской Империи его носили лишь свободные люди. Рабы имели возможность надеть его лишь, взяв свободу.
Обнаженная грудь знак самоотверженности, подтверждение готовности идти за собственную свободу c без всякого оружия (обнажённой грудью).
Все значительно сложнее. В то время как Эмма Лазарус писала собственный сонет, она уже была известной в Соединенных Штатах поэтессой.
Дочь богатого плантатора, потомка изгнанных из Португалии иудеев, она уже в семнадцать лет придумывала стихи и скоро стала видным в стране писателем. Создатель нескольких романов и сборников стихов, Эмма и не думала участвовать в конкурсе, заявленном Пулитцером, тем более что она уже знала об участии в нем таких мастеров американской литературы, как Уолт Уитмен, Генри Лонгфелло, Брет Марк и Гарт Твен. На предложение написать собственный текст она объявила, что не пишет стихов по заказу. Но в ответ она услышала: Вспомните беженцев из России.
Этого выяснилось достаточно. Через два дня сонет Новый Колосс был опубликован.
К Пулитцеру посыпались тысячи писем, и в итоге этот сонет взял максимум читательских голосов, стал первым призером, а заодно еще собрал двадцать одна тысяча долларов в фонд создающегося монумента.Путь к этому успеху у Эммы Лазарус не был несложным. Она появилась с важной врожденной патологией, взяла домашнее образование и все собственный время тратила на сочинительство и книги.
Семья была достаточно ассимилированной, и громадной потребности писать на иудейские темы у нее не было. Но во второй половине 70-ых годов девятнадцатого века случился переворот в сознании: она прочла роман Джорджа Элиота (псевдоним британской писательницы Мэри Энн Эванс) Даниель Деронда. Эта книга в те годы стала рубежной для многих молодых иудеев. В Российской Федерации подобный процесс случился с будущим создателем разговорного иврита Элиэзером Бен-Иегудой.
Эмма остро почувствовала собственную причастность к еврейству. Она начала изучать иудейскую историю, иудаизм, без шуток занялась ивритом. И вот уже показались переведенные на английский стихи средневековых иудейских поэтов, сборник стихов Песни семитки, трагедия в стихах Пляска смерти. А с одна тысяча восемьсот восемьдесят один года, после волны погромов против евреев в Российской Федерации, иудейская тематика стала определяющей в творчестве Эммы Лазарус.Погромы в Российской Федерации, грянувшие после убийства народовольцами Александра II, позвали во всем мире шок.
С этого момента начался необратимый процесс восстановления у иудеев осознания и национального самосознания ими невозможности полного слияния с коренным населением государств рассеяния. Позиции ассимиляторов если не упали совсем, то, по крайней мере, очень сильно пошатнулись. Этот процесс затронул не только Россию, и Эмма Лазарус была среди тех, кто быстро выступил против ассимиляторства, расценивая это как измену собственному народу.
Показательна в этом отношении ее статья, посвященная премьеру Англии, крещенному иудею Бенджамину Дизраэли Был ли лорд Биконсфилд в действительности иудеем.Эмма без шуток задумалась о судьбах собственного народа. Друг за другом появляются ее полные психологизма стихотворения и рассказы о иудейской жизни в диаспоре, сборник стихов На реках Вавилонских.
В серии статей под неспециализированным заглавием Послание к иудеям Лазарус обращается с просьбой возродить иудейскую национальную судьбу в Соединенных Штатах и в Палестине. Ее статьи приобретают широкий публичный резонанс и пробуждают интерес к идеям палестинофильства.В Соединенных Штатах, которые к этому времени стали центром общеевропейской иммиграции, начали прибывать беженцы из России, и их количество составляло практически 80% от общего числа иммигрантов. Иудеи практически тысячами садились на пароходы в Гамбурге либо в Лондоне, в совсем невыносимых условиях пароходных трюмов пересекали океан, страдали от кишечных инфекций и туберкулёза.Сперва успешные американские иудеи в кошмаре отшатнулись от своих бедных и очень религиозных восточноевропейских братьев.
Но на Эмму они произвели совсем второе чувство. На какое-то (совсем маленькое) время она даже прекратила писать стихи и полностью отдалась социальной работе среди новоприбывших, остро нуждающихся обретении места жительства и в медицинской помощи. В публицистических статьях она (как и ее младшая сестра, критик Жозефина) обличала американских иудеев за равнодушие и чёрствость в приеме нуждающихся иммигрантов. Эмма была одним из инициаторов создания сети иудейских технических учебных заведений, предназначенных для приобретения иммигрантами профессии.
Поэтому тогда, в разгар всех этих событий, она и была приглашена учавствовать в конкурсе на добрейшую надпись на пьедестале будущей Статуи Свободы.Идея о том, что США может стать прибежищем всех, страдающих от дискриминации и лишенных обычных условий для существования, что именно тут они могут получить желанную свободу, овладевает ею. Факел, что будет освещать беженцам путь в эту страну, становится для нее знаком душевного спокойствия и обретения благополучия. А ведь поэтому факел держал в руках более двух тысяч лет назад легендарный Колосс Родосский, освещая судам путь в Грецию, колыбель народовластия.
Вот по какой причине и назвала она собственный сонет Новый Колосс. И поэтому из этого сонета в одна тысяча девятьсот три году были забраны пять строчков, чтобы быть высеченными в латуни на постаменте Статуи Свободы. Но до этого момента гениальная поэтесса не дожила: она умерла во второй половине 80-ых годов XIX века. Ей было лишь тридцать восемь лет.
А Новый колосс остался потомкам как призыв к финалу из духовного рабства в мир, где существует свобода воли.Стою я с факелом у врат морских.Передо мной людских судеб сплетенье,И с каменных, безмолвных губ моихВот-вот сорвется страстное моленье:Я ожидаю вас всех, кто, вопреки судьбе,Лишен того, над чем всю жизнь трудился.Кто в нищете, в крови, в кромешной тьмеМечтал о том, чтобы погром не повторился.Как знак воли, я стою однаДля всех людей, чья жизнь еще не вольна.Так как это я, Свобода, им нужна,Одна на всех, судьбою обделенных.Пускай знает всяк, людскою злобою гонимый,Что факел этот мой в столетиях неугасимый. (С англ. перевод автора)
Дословный перевод:
"В отличие от бронзового гиганта, прославленного у греков,Расставившего победоносные ноги от почвы к почва,Тут, в отечественных омываемых морем закатных вратах, будет стоятьМогучая дама с факелом, чьё пламя -Закрытая молния, а имя её -Мать Изгнанников.
Из её руки-маякаСияет на всю землю "Вам очень рады", её кроткие глаза повелеваютГаванью под воздушным мостом, обрамлённой городами-близнецами.Пускай остаётся у вас, древние почвы, ваше легендарное великолепие! -Кричит она безмолвными губами. -Дайте мне ваших усталых, ваших бедных,Ваши теснящиеся толпы, жаждущие набраться воздуха вольно,Несчастные отбросы ваших кишащих берегов,Шлите этих бездомных, бросаемых бурей, ко мне,Я поднимаю собственный факел над золотой дверью!